Джеки Д`Алессандро - Свадебный водоворот

Когда земля снова встала на свое место, Остин в изнеможении повернулся на бок, увлекая ее за собой. Он хотел погладить Элизабет, но не мог пошевелиться. Не было сил даже сжать в кулак руку. Он едва мог дышать. Никогда в жизни не приходилось ему испытывать такое бурное проявление страсти. Но что удивило его еще больше, чувство нежности владело всем его существом.

Он любил ее.

Боже, он любил ее!

Любил так сильно, что это причиняло ему боль.

Он замер. А что, если Элизабет не отвечает на его чувства? Что, если…

Остин решительно отогнал эту мысль. Если она не любит его сейчас, он найдет способ заставить ее полюбить. Так же сильно, как любит ее он.

Его переполняли слова, которые он никогда никому прежде не говорил. Ему надо сказать их ей. Он должен сказать. Он подумал: может быть, она уже знает? Не прочитала ли она его мысли? Не поняла ли его чувства? Возможно, но она никогда этого не говорила. Но если даже она и догадалась о его чувствах, она заслуживает того, чтобы он сказал ей эти слова.

Повернув голову, он коснулся губами ее виска и отодвинулся, чтобы видеть ее глаза, когда он скажет, что любит ее.

С бьющимся сердцем открыл он рот, чтобы сказать это, и тут же закрыл его. Его жена, его крепкая, энергичная жена, сладко спала.

— Элизабет?

Легкое посапывание было ему ответом.

Проклятие! Остина охватил стыд. Каким надо быть эгоистом, чтобы заботиться лишь о своих желаниях, в то время как Элизабет пережила такой тяжелый вечер! Черт, ведь она всего только час назад лежала у него на коленях без сознания. Если он хочет завоевать любовь этой женщины, ему следует послать свой эгоизм к дьяволу. Его Элизабет не купить побрякушками, титулами и драгоценностями. Но он завоюет ее добротой. И любовью.

Любовь. Улыбка тронула его губы.

Наконец-то он нашел название «чувству Элизабет»!

Осторожно, чтобы не разбудить ее, он натянул покрывало и устроил ее поудобнее с собой рядом. Несколько минут он прислушивался к ее ровному дыханию, затем прижался губами к ее лбу.

— Я люблю тебя, — прошептал он. — Я люблю тебя.

Глава 18

Видение вкралось в сон Элизабет незаметно — словно опытный вор.

Образы возникали в дальних уголках сознания, клубились подобно туманным струйкам дыма и оставались недосягаемыми.

Ребенок. Хорошенькая маленькая девочка с блестящими черными кудрями и ясными серыми глазами. Бегает, смеется, зовет: «Мама!»

Затем картина меняется. Смех превращается в страх. Крики испуганного ребенка раздаются в голове Элизабет, отдаются во всем ее теле, наполняют ее ужасом.

Ангельское личико ребенка превращается в маску страха. Женские руки тянутся к ней, но девочка, кажется, ускользает от них — все дальше и дальше, пока не исчезает совсем, оставляя только эхо своих рыданий.

А вот Остин. Его сердце разрывается от такого горя, такого безысходного отчаяния и вины, что Элизабет с трудом узнает его. Голос его дрожит, когда он шепчет: «Я не могу жить без нее… Пожалуйста, Боже, не говори мне, что я убил ее, привезя сюда!»

Элизабет внезапно проснулась. Ей было трудно дышать. Ее сердце билось в груди, как будто собиралось выскочить, а легкие жгло так, словно она пробежала много миль. И в то же время холод пронзал ее до костей.

Она взглянула на Остина, спокойно спавшего рядом. Слава Богу, что он спит, ибо она не в состоянии сказать ни слова.

Но ей придется сказать ему.

Он должен знать, что она видела смерть ребенка.

Ребенка, в смерти которого он винил себя.

У ребенка, как и у него, черные волосы и серые глаза.

Его ребенок.

Их ребенок.

Остин открыл один глаз. Судя по серебристому свету, проникавшему сквозь бордовые бархатные портьеры, солнце только что взошло — самое время разбудить новобрачную нежными поцелуями, ласками и признанием в любви.

Повернувшись, он увидел, что она лежит на боку, отвернувшись от него, на другом краю огромной кровати. Слишком далеко, не дотянуться.

Его разочарование было столь велико, что он чуть не рассмеялся над собой вслух. Черт побери, каким же одержимым любовью типом он стал! И за какой короткий срок!

«Не сомневаюсь, что за обедом разражусь стихами. Сонеты на закате солнца».

Остин ухмыльнулся. Да, чего он не мог представить, так это себя — опустившегося на одно колено и со страстью в голосе декламирующего «Оду Элизабет».

Ему требовалось лишь подвинуться ближе, чтобы обнять ее, почувствовать ее тепло, но он понимал, что, сделав это, он лишит ее возможности поспать подольше. «Не будь эгоистом. Не буди», — остановил он себя. Заложив руки за голову, он заставил себя не беспокоить ее — по крайней мере в ближайшие несколько минут. Остин лежал и думал, что эта женщина в корне изменила его жизнь. И в лучшую сторону.

Он представил себе, как будут издеваться над ним Майлс и Роберт, когда обнаружат, что пресловутый герцог Брэдфордский подпал под чары собственной жены. А они обязательно догадаются, потому что он не сможет скрыть свою любовь к Элизабет.

Да он не хотел и пытаться. Конечно, в высшей степени немодно быть влюбленным в собственную жену, но это его совершенно не беспокоило. Он не мог сдержать появившуюся на лице улыбку. Да, Майлс с Робертом будут безжалостно над ним подшучивать.

«Но я буду отомщен, когда любовь застанет их врасплох. А оно так и случится. Если это могло произойти со мной, то, значит, может и с ними».

Больше он не мог терпеть.

Он не разбудит ее — только обнимет. Остин осторожно подвинулся к Элизабет и положил руку на ее талию.

Едва он дотронулся до нее, Элизабет еле слышно ахнула.

— Доброе утро, любимая, — сказал он, целуя ее плечо. — Я не хотел будить тебя.

— Я… я думала, ты спишь.

— Я спал. Но теперь я проснулся. И ты тоже. Хм-м… — Он уткнулся лицом в ее волосы и вдохнул аромат сирени. Еще крепче обняв ее, он хотел, чтобы Элизабет прижалась к нему спиной.

Он замер, почувствовав, как она напряглась в его объятиях.

— Не надо, — прошептала она.

Прежде чем Остин успел спросить ее, что случилось, она высвободилась из его рук и села, прикрываясь покрывалом. Он тоже сразу же сел.

— Элизабет? Что с тобой?

Она не ответила. Он взял ее за подбородок и повернул к себе, чтобы посмотреть ей в лицо.

Она плакала. Ее глаза казались огромными золотисто-карими колодцами, полными боли. Из них исчезла обычная теплота — теперь они были пустыми, и его сердце сжалось. Он отпустил ее подбородок и схватил за руки.

— Что случилось? Тебе больно?

Вместо ответа она продолжала смотреть на него полными страдания глазами. Его охватила паника. Он слегка встряхнул ее.

— Скажи мне, что случилось?

— Я… я должна что-то сказать тебе.